ТАЙНА ПОМЕСТЬЯ ХОЛДЕНОВ. ЧАСТЬ 1

ПРЕДИСЛОВИЕ

Штат Невада находится на юго-западе США, на границе с Тихим океаном и крупной легендарной рекой Колорадо. Город азарта и кино – Лас-Вегас, «независимый» Парадайс, с его кучей достопримечательностей, «самый большой маленький город в мире» – так люди называют горный округ Рино – все это штат Невада. Но сейчас, речь пойдет ни о громадных казино Лас-Вегаса, ни про Гейзер Флай в Пустыне Блэк Рок*, ни про Озеро Пирамид на горах Рино.
«Здесь не на что смотреть» – так гласит ободранный банер на «Шоссе-7»при въезде в заштатный городишко Карзон-Сити. Когда въезжаешь в туда, мысль о хорошем уикенде покидает тебя, ведь из всех развлечений имеется только пруд на набережной искусственного водохранилища и парк, который судя по выцветшим плакатам и стендам, скрипучими, давно требующими, как минимум покраски, каруселями, ни какого приятного отдыха принести, не мог.

Город состоял из нескольких кварталов, и если вы все-таки, после предупреждающего о скукоте этого города баннере, свернули с «Шоссе-7», то через пару киллометров уже окажитесь на Центральный улице. Несколько фасадов серых зданий, гудки автомобилей, ни каких деревьев и играющих джаз музыкантов; даже спокойно идущих по тратуару и беседующих между собой прохожих, вы не увидите. А если попадете на Центральную улицу осенью, то ко всему этому прибавится грязь и слякоть на улицах, несущие собой угрюмость и серость, как и вся осень в целом. Однако есть такое время, когда город принимает другое обличие и на лицах жителей появляется капля жизнерадостности. На перекрестке Центральной улицы и Кэмбридж-стрит в начале июня начается посадка газона, и уже через неделю, площадь наполнят сидящие на газонах парочки или просто местные, пришедшие на пикник. А может быть, и небольшой самодеятельный джаз-оркестр, выскочит из паба и заиграет «Бенни Уэбстэр, войди и сыграй для меня» или «Без ума после всех этих лет»**. Благодаря этому, летом можно рассчитывать на приятный отдых в Карзон-Сити.
Население города отнюдь небольшое – около пятидесяти тысяч человек. Западная часть городка было отведена под жилой район, который заполняли одни лишь многоквартирные дома, центр занимали офисные здания, чуть восточнее можно было увидеть парк и небольшой смешанный лес. Северную часть города занимали коттеджи и частные дома, среди которых были, как и обыкновенные одноэтажные домики с маленьким участком, а иногда и без него, так и трехэтажные коттеджи. Зачастую на их территории находился бассейн под открытом небом или беседкой с барбекю (а у одного зажиточного хозяина даже было свое поле для игры в гольф, с аккуратно постриженным газоном и гольф-карами около крыльца). Южную часть города полностью занимало «Шоссе-7».
Что касается истории города – история у него насыщенная и, от части, странноватая. К примеру, во время правления Роберта Рогана, одного из первых мэров, на главной площади города (теперь пресечение Брикель Авеню и улицы Линкольн Роуд) был установлен памятник Пола Баньяна***(Позже памятник ретировали, и на его месте установили фонтан). Так вот, причиной установки памятника послужила найденная документация об основателях города. В ней, по словам Роберта, черным-по-белому указывалось, что ни кто другой, как Пол Баньян, заложил Карзон-Сити именно в том месте, где тогда находился памятник. Странно, что архив с этим делом Роберт держал в секрете, и никому его не презентовал. Ко всему прочему, к архивам прилагалась фотография: сидящий на одном колене Пол Баньян, с топором в руках. На фотографии он
выглядел так же, как и в сказках и легендах о нём – гигант, с кудрявой черной бородой, в своей красной желетке и синих джинсах. По мотивам сказок он носил всегда собой топор, который больше смахивал на колун-кувалду.

* Гейзер Флай – Часть бессточного Большого Бассейна. Представляет собой кипящие струи воды, вырывающиеся на поверхность земли. С 1964 года гейзеры стали наиболее популярным местом у туристов.
** «Бенни Уэбстэр, войди и сыграй для меня», «Без ума после всех этих лет» – хиты джазовой музыки конца 60-х.
*** Пол Баньян – Вымышленный гигантский дровосек, персонаж американского фольклора.
На памятнике Пол сидел также как на фотографии, только не на сырой земле, а на монументе. К памятнику была приделана гранитная доска, и выгравированы золотой краской слова: «ПОСВЕЩАЕТСЯ ПЕРВОМУ, ПРИБЫВШЕМУ В ЭТИ ЗЕМЛИ ЧЕЛОВЕКУ И ПОЛОЖИВШЕМУ
ОСНОВАНИЕ КАРЗОН-СИТИ – ПОЛУ БАНЬЯНУ». Ни один здравомыслящий человек, никогда бы не подумал, что вымышленный герой из детских сказок, мог бы оказаться в реальной жизни и каким-то образом повлиять на историю. На этом она и обрывается. Нет абсолютно никаких источников о продолжении правления Роберта Рогана. Может, оно и лучшему. Вряд ли нынешним жителям города будет интересно слушать про правившего здесь когда-то чудака-мэра.
Остались только слухи. Они есть всегда. Одни говорят, что Роберт Роган псих, и был отстранен от поста мэра, а скончался в психбольнице. Другие говорят, что Роберт занимался экстримизмом и каким-то образом мог выйти на контакт с Полом Баньяном (или ещё Бог весть с кем), но от должности мэра его никто не отстранял. Но это всего лишь слухи. Когда именно с площади убрали памятник тоже неизвестно, но теперь ее украшает многоярусный фонтан, который пускает водяные струи то в виде спирали, то веером, то просто пускает воздушные пузыри.

ЧАСТЬ 1

Один не богатый юноша из штата Невада поступает в университет, получив стипендию. Всю жизнь он хотел стать писателем, и на первые же полученные деньги, записывается на литературные дисциплины. Но в скором времени обнаруживает, что заблудился в странной и пугающей стране, а компаса у него нет. Одни из его однокурсников хотят стать Апдайком, другие — Фолкнером из Новой Англии, третьи восхищаются Джойс Кэрол Оутс.
Их преподователь, Чарльз Дагенс, за свою карьеру писателя опубликовал 8 сборников своих стихов и несколько научных диссертаций. Всю свою жизнь проработал в театральной группе, зачастую играя лишь второстпенные роли. Но с того момента, как он начал преподовать, сам поставил не одну театральную сценку. Главной картиной мистера Дагенса явялется пьесса «Толстяка-Шептуна», в которой он сам и сыграл главную роль. Но странным было не то, что он курил травку и носил медальон с пацификом, странным было его отношение к искусству. По его мнению, любое литературное произведение, будь то фантастика, поэзия, детективы – все должно пропогандировать политику, нормы ЗОЖ, культуру и историю. Чарльз считал, что если студент презентовал рассказ и не вложил в него глубокого филосовского смысла, то он ещё не дорос даже до уровня «бульварного чтива». Его критики потвергались все, без исключения.
Тем временем Стэн Таннер, который и был тем самым «не богатым юношей из штата Невада», закончил писать детективный рассказ «Убийство в запертой комнате». Во время обучения в университете и литературном кружке он смог написать три научно-фантастических рассказа и несколько рассказов-ужастиков, в которых многое взято из сочинений Эдгара По, Г.Ф. Лавкрафта и Ричарда Матесона.
«Уже лучше – пишет ему мистер Дагенс на титульной странице – В контратаке инопланетян мы видим порочный круг, в котром насилие порождает насилие; мне особенно понравился твой «иглоносый» космический корабль, как символ социосексуального нашествия»
Этот рассказ приносит ему четверку. Остальным студентам, которые не упомянули про «символ социосексуального нашествия» или что-то в этом роде, преподователь поставил три.
В конце каждого учебного полугодия ученников кружка и студентов, занимающихся поэзией самостоятельно, собирали в аудитории на литературные вечера. Все студенты презентовали свои прозоические способности в виде рассказа, либо пьесы. Так вот в конце октября, Стэну Таннеру пришлось идти на один из таких вечеров. В аудитории находились его однокурсники, ребята из других университетов, а также ученники литературных дисциплин. Внизу аудитории засидала коммисия из троих человек, сотостоящая из двух пожилых женщин, и, смотрещего на всё через критику, мистера Дагенса.
Наконец как-то раз Стэн встает после обсуждения рассказика болезнено-бледной девушки о том, как корова изучала выброшенный кем-то двигатель на незасеянном поле, которое продолжалось минут семьдесят или около того. Она настаивает, что её рассказ – социополитечское заявление в стиле раннего Оруэлла. Большинство группы соглашаются, но дисскусия тянется и тянется. Когда Стэн Таннер встает, все смотрят на него. Он высокий и харизматичный.
Медленно произнося слова, он начинает: «Я совсем этого не понимаю. Я ничего в этом не понимаю. Почему летиратурное произведение должно быть социо-каким-то? Кульура, история страны, политика…разве они не естественные ингридиенты люого литературного произведения? Я хочу сказать… – Он оглядыавется, видит враждебные глаза и осознает, что его выступление приняли как какую-то атаку. – Я хочу сказать…разве нельзя литературному произведению быть просто литературным произведением?»
Никто не отвечает. Молчание распозается по адуитории. Он стоит, переводя взгляд с одной холодной пары глаз на другую.
Наконец к нему обращается мистер Дагенс: «Ты думаешь, что Уильям Фолкнер просто рассказывал выдуманные истории? Ты думаешь, что Шекспира интересовали только деньги? Давай, Стэн. Скажи нам, что ты об этом думаешь?»
– Я думаю, что это близко к истине, – отвечает Стэн после долгой паузы.
– Полагаю, — говорит преподователь, играя с ручкой и с улыбкой глядя на Стэна, – тебе еще многому предстоит научиться.
Где-то в глубинах аудитории заражаются аплодисменты.
Стэн уходит…но возвращается на следующей неделе, в стремлении продолжить набираться писательского мастерства. За это время он написал рассказа, котроый назвал «Темнота», историю о маленьком мальчике, обнаружившем, что в подвале его дома живет монстр. Мальчик не пугается его, сражается с ним и, в конце концов, побеждает. Он чувствует себя на седьмом небе, когда пишет этот рассказ; он даже чувствует, что и не пишет вовсе – просто позволяет рассказу изливаться из него. В какой-то момент он кладет ручку и выносит свою руку на декабрьский мороз, где она чуть ли не дымится от разности температур. Всю эту неделю Стэн Таннер ходил с раздутой от всяких историй головой. И это немного его пугает – их желание вырваться наружу. Он чувствует, если они не смогут выйти из головы через его руку, летающую по бумаге, то они выдавят ему глаза и обретут какую-то конкретную форму. Он наконец-то понял, как это делается. Спустя столько времени он нашел кнопку старта огромного бульдозера, который последнее время занимал так много места в его голове. Он завелся, заревел. В этой большущей машине нет ничего красивого. Она не предназначена для того, чтобы возить на ней девушек. Это не статусный символ. Это машина для раоты. Она может сшибать что угодно. Если не будешь осторожным, она сшибет и тебя.
Он пишет «Темноту» в один присест, пишет до четырех часов утра и наконец, засыпает на тетради.
Рассказ возвращается от преподавателя с жирной единицой на титульной странице. Под единицей еще две строки, большими буквами. Одна – «БУЛЬВАРНОЕ ЧТИВО». Вторая – «МАКУЛАТУРА».
Стэн несет пятнадцатистраничную рукопись с дровяной печке, открывает крышку топки. Но за мгновение до того, как рукопись полетела бы в огонь, он осознает абсурдность своего поступка. Садится в кресло и начинает заливаться хохотом. Бульварное чтиво? Макулатура? Отлично! Пусть это бульварное чтиво! Мир полон бульварного чтива!
«Пусть они рубят чертовы деревья на бумагу для бульварного чтива»! – восклицает Стэн и смеется.
Он перепечатывает титульную страницу, где преподаватель оставил свой вердикт, и посылает рассказ в журнал для мужчин «Белый галстук». Однако в его, уже давно приобретенном, «Райтерс маркет»* указано, что они покупают рассказы-ужастики, и в двух номерах он действительно нашел четыре рассказа ужастика, втиснутые между обнаженными девушками и рекламой.
Он посылает «Темноту» без особых надежд. Он посылал уже много рассказов в разные журналы, но получал одни лишь отказы, поэтому дико обрадовался, когда заведующий отделом литературы журнала «Белый галстук» покупает рассказ за двести долларов. Заведующий отделом также
отправляет записку, в которой оставляет свой отзыв: «Да это лучший чертов рассказ-ужастик!
Очень жаль, что из всей Америки его прочитают лишь человек семьдесят». Но Стэна Танера это не

* Райтерс маркет – ежегодный журнал с самой разнообразной информацией, которая может потреоваться писателям.
волновало. Двести доларов!
Он идет к своему куратору с бланком отказа от посещения лиетратурных дисциплин. Ему дают
добро. Стэн степлером соединяет бланк с хвалебным письмом, от заведущего отдела по литературе, и прикрепляет обе бумажки на дверь в кабинет мистера Дагенса. Он последний раз любуется хвалебным письмом и представляет, как на это отреагирует преподователь. Но тут в голову приходит еще одна мысль. Стэн достает из кармана ручку и пишет на бланке отказа: «Полагаю, вам многому предстоит научиться».
На последнем году обчения в университете он решается написать роман, потому что понятия не имел, за что берется. Через полгода трудоемкой работы над романом в почти четыре сотни страниц, он высылает его в «Викинг пресс». Позже он понимает, что поторопился. Он всего лишь студент, писавший рассказы о призраках и им подобных. «Темноту» купили, наверное, только потому, что в том месяце редакция «Белого галстука» пустовала от заявок или просто так легла карта. Может заведующий отдела специально написал ему пару лестных слов в записке, а на самом деле – не видел в Стэне потенциала. Надежда Стэна, что редакции «Викинг пресс» понравится роман, умирала. Но, к величайшему изумлению и радости Стэна, «Викинг пресс» покупает книгу. Это дает Стэну новый толчок, прозаический заряд. Бульдозер в его голове, который, казалось, остановился, вновь готов к работе. Теперь барьер, который создавали ему преподователи, исчез, и он мог писать как угодно и о чем угодно, несмотря на критику мистера Дагенса и оценки учителей. Теперь он окончательно убедился, что не зря оставил на двери преподователя свой комментарий.
Уже через два дня Стэн Таннер получает от «Викинг пресс» свой второй в жизни гонорар за нелегкий писательский труд, размером в триста пятьдесят долларов. А также, вновь получает записку от литературного отдела журнала. В ней было написанно:
«Дорогой Стэнли Тёрнер Таннер! Сообщаем вам, что отдел литературы «Викинг пресс» одобрил публикацию вашего романа. Мы благодарим вас, что вы выбрали именно наше издание. С надеждой на дальнейшее сотрудничество, мы предлагаем вам ежемесячно публиковать статьи в «Викинг пресс», с оплатой за каждый выпуск (сумма будет зависеть от объема работа и будет обговариваться с главным редактором журнала). Мы ждем от вас ответного письма, с согласием или отказом от данной перспективы. Также, если у вас возникнут вопросы, вы можете позвонить нам на горячую линию – контактный телефон указан внизу форзаца журнала.
С уважением,
Сьюзен Бэкшот
Заместителй заведующего отделом литературы

«Конечно, «Викинг пресс» не самый читаемый журнал, ведь его тираж не привышает и пять тысяч экземпляров, но ониих предложение очень хорошее, по сравнению с тем, что дал бы мне диплом об окончании литературного кружка». – Рассуждает Стэн, – «Что еще нужно двадцатитрехлетнему студенту? Пиши себе рассказы раз в месяц и получай больше денег, чем, тот же, мистер Дагенс, например».
С улыбкой на лице он в тот же день пишет ответ редакции, в котором указывает, что очень рад будет с ними сотрудничать. Надежда на карьеру успешного писателя, вновь поселилась в нем. Уже второй, восхищаущийся его творчеством, отзыв, несомнено пребавил уверености в себе, дал стимул. Новость о том, что его работы не напрасны и приносят читателям какое-либо удовольствие, дурманила голову. Еще несколько месяцев назад, он писал рассказы-ужастики ради оценок учителей и, возможно, ради оценки своих сверстников. Он и думать не мог, что его старания оценятся так высоко. Не учителями, не сверстниками, а более, соображующих в этом деле, людей. Журнал задал новую планку для Стэна Танера. Если раньше он подстраивал содержание своих рукописей под требования учителей, то сейчас этого делать не приходилось. Он позволял рассказу изливаться из него. Иногда бурным потоком выдуманных монстров, героев, сказочных существ; иногда просто ручейком мыслей, котрому он позволял тянуться из его руки на бумагу.